Утро, кофе нет, есть яичница. Потом кофе сделаю себе заварной. На душе отвратительно, тоскливо и какое-то сметение.

Вчера работала второй день. Уже часа в четыре вышла в зал, дошла до Наташки М., только хотела что-то у нее спросить, как увидела идущего по проходу ко мне... Серегу. Он подошел ко мне, сказал, что надо поговорить и мы пошли ко мне в отдел. Я иду, а сердце по нарастающей начинает заходиться в стуке - чего я испугалась и испуг ли это был - понятия не имею. Не ожидала я его увидеть.

Сколько дней он пил и пытался себя вырубить, чтобы хотя бы поспать - не представляю. Выглядить ужасно. Похудел, лицо осунулось, под глазами чернота...

Пришел просить, умолять, упрашивать, унижаться... Только бы простила, только бы была рядом. Уверяет, что понял все, но лишь тогда, когда потерял. Думал, что сможет забыть, что наплевать будет - а не выходит. Любит, мечется, сходит с ума.

Просит вернуться. Клянеться здоровьем матери, что сделает для меня все, что я только пожелаю, что все будет хорошо, что поженимся и все наладится, что он сделает все, чтобы я перестала его бояться и загладит свою вину передо мной...

Потом он сел на какую-то подставку у меня в отделе и взял меня за руку. Целовал руку, вдыхал мой запах, прикладывал к своей щеке. Что-то неправильное, когда видишь, как здоровенный мужик сглатывает слезы и держит твою руку как самую большую драгоценность в мире.

Потом просил встретится, хоть на пять минут, но я не согласилась. Он звонил, просил, умолял...

Блин! Я совершенно не получаю от этого удавольствие. Мне не становится хорошо от того, что я вижу, как он унижается, как переживает...

Потом он пришел и стучал в дверь, мать его не пустила, накричала и сказала, что вызовет милицию. Он ушел.

Я, наверное, дура, но мне его очень жалко, как человека. Хотя он меня и не пожалел, когда бил.

Господи, я так устала! Я так хочу жить спокойно...

Я чувствую, что не Илья свалит от этой жизни в монастырь, как ему пророчат родители, а это буду я.